На днях взял в руки старенькую затёртую книжку болгарского писателя Константина Константинова. В этом небольшом сборнике оказалась мягкая приятная сказка, где упоминается герой предыдущего поста позднеосенний цветок – Безвременник. Сказка, которую вы сейчас прочтете, оказалась ровно по сезону, в сноске два моих примечания.

В громадной пещере лесного царя было сумрачно и тихо. Застланная мягкими мехами, золотистым мхом, украшенная оленьими рогами и большими пёстрыми кристаллами, пещера благоухала диким мёдом, лесным чебрецом и вереском. В отверстие входа проникали лазурно-алые лучи заходящего солнца.
Лежа в своём углу среди сталактитов, Лесной царь поджидал трёх своих дочерей. Утром, когда засиял первый иней, он отправил их подготовить землю к надвигающейся зиме. Теперь они должны были вернуться и рассказать ему, что видели и как распорядились. Первая - среди растений. Вторая – в царстве животных. Третья – самая младшая – в мире людей. Целый день дочерей не было дома, и Лесной царь, не привыкший к одиночеству, с нетерпением ожидал их возвращения. Вокруг его руки извивалась, как запястье, старая змея – его живой жезл, которая всю зиму спит у него за пазухой. Это была его верная и мудрая советница, и он никогда не расставался с нею.
Вдруг послышался лёгкий шорох, словно ветерок зашелестел в листьях осины. В пещере показалась старшая дочь и покорно приблизилась к Лесному царю. Одежда её была из светло-зелёной паутины, на голове у неё был венок из фиолетового осеннего шафрана (1), а за поясом – пучок красных ясеневых (2) листьев.
- Всё готово, отец, - сказала она. – Травы свернулись и скрылись под землю, деревья обронили последние остатки своего убора, покрыв цветы толстым ковром сухих листьев. Только глупый тернослив, обманутый солнцем, готов был распустить почки, но я побранила его, он устыдился и раскаялся. Да ещё кроткий шафран, который каждый год в это время заблуждается и расцветает, как свеча в лесу. Я принесла его, чтобы он не замёрз. Всё готово, отец, и ожидает наступления зимы. И ели и сосны кланяются тебе и благодарят за добрую весть. Они жаждут снега.
Снова в пещере раздался шум, будто лёгкое трепетание крыльев, и перед Лесным царём предстала вторая его дочь. Её одежда была из золотистой паутины, в волосах блистали, словно живая корона, несколько светлячков, а на груди, около сердца, притаилась маленькая серая птичка.
- Я исполнила всё, что ты мне наказал, отец, - начала она. – Осмотрела муравейники и пчелиные улья, побывала у медведей в берлогах, посетила серн в их убежищах и предупредила всех о зиме. Успокоила зайцев и оставила им пищу. Осмотрела водные потоки и сказала рыбкам, чтобы спрятались поглубже. Поговорила с белками – и они запрыгали от радости. Заглянула вовсе дупла и норки, и всё привела в порядок. Только этот неразумный соловей замечтался и не успел вовремя улететь со своими товарищами. Я его принесла сюда, чтобы перезимовал у нас. Всё устроено отец, все в ожидании.
И она посадила соловья своему отцу на плечо.
Опять по пещере пронёсся лёгкий шорох, точно тихий человеческий шёпот, и, запыхавшись, явилась перед Лесным царём его младшая дочь. На ней была одежда из голубой паутины, расшитая старинным узором, а в руке она держала грубую деревенскую рукавицу.
- Запоздала я, отец, - сказала она, - много было работы. Но теперь уже всё готово. Я обошла избы и погреба, амбары и хлева. Пшеница давно прибрана, мельницы мелют зерно, на посиделках лущат кукурузу и празднуют помолвки и свадьбы. Кожухи готовы. Старики припоминают сказки, которые они будут рассказывать по ночам. Женщины расчёсывают кудель и готовят прялки для долгих вечеров. Всё, казалось, готово. Но когда возвращалась, у опушки леса я встретила маленького мальчонку, он толкал перед собой тачку с хворостом, с трудом взбираясь на подъёмах и едва удерживая её на спусках. Паренёк и до завтра не довёз бы её, а дома не было дров, и все бы замёрзли в первую же зимнюю ночь. Я помогла ему дотащить тачку, а мальчик пожаловался мне: «Хоть бы скорее пришла зима, на салазках легче возить дрова!..» Ручки у него покраснели от холода, и я спросила, нет ли у него рукавиц. «Мама мне связала одну варежку, я её надевал то на одну руку, то на другую, но потерял её», - ответил он. Я нашла варежку и подобрала её. Теперь всё готово, отец, и зима может прийти. Завтра я отдам варежку ребёнку и протопчу тропинку до деревни, чтобы этому маленькому человеку легче было возить тяжёлые салазки по снегу.
Лесной царь довольно и добродушно улыбнулся и погладил по щеке младшую дочь.
- Спасибо вам, дети мои, сказал он. – Пусть царят на земле радость и любовь в зимние дни и ночи, как и летом. Пусть эти цветы украшают нашу пещеру и не вянут до весны. Пусть останется у нас и веселит нас всю зиму этот крылатый певец-соловушка, который думает только о своих песнях. А эту рукавичку, - обратился Лесной царь к младшей дочери, - завтра ты оставишь там, где она была потеряна. Но в неё я вложу один из самых дорогих моих алмазов, и пусть это будет наградой мальчику, который найдёт её и который уже с этих лет знаком с тяжким трудом человеческой жизни. Теперь я сам выйду посмотреть, всё ли готово, а потом мы сможем спокойно заснуть.
Солнце зашло. Тёмный лес молчал. Только гнилые пни светились во мраке. Вдруг по лесу пронёсся ледяной дождь. Зашумели оголённые дубы и буки. Радостно запели чёрные сосны. Потоки начали медленно затихать, скованные льдом.
А утром, чуть свет, густой крупный снег тихо начал падать на землю.

1) осенним шафраном в Южной Европе называют безвременник. Внешне они несколько схожи, хотя родство их достаточно отдаленное. Различить их можно сосчитав тычинки: у безвременников их шесть, тогда как у крокусов (шафрана) – всего лишь три.
2) привычный нам ясень обыкновенный окрашивается осенью в жёлтый цвет и лишь на юге на некоторых деревьях вспыхивают красные оттенки. В сказке вероятно речь идёт о ясене манном, более распространённом в Болгарии, вот у него осенние листья красные.

Цитата:
«Природа весьма постоянна и находится в полном согласии с собой».
Исаак Ньютон, британский физик.

Главная